Ощущение того, что прошлое — вот оно, ждет за поворотом, задерживается, воспаленной опухолью въедается в память, начинает болеть, заражать все вокруг ностальгией, каждый орган и каждую кость пропитывать ее ядом. То, что было все эти годы забытым бесконечно далеким сном, будто только вчера произошло. Между ними что-то произошло, Рэйф везет Нейта в аэропорт и пытается не думать о том, что ему придется возвращаться домой. Он бы остался в зале ожидания. И просто немного подождал.
Он смотрит на маленькую черноглазую птицу, ловко перепрыгивающую с одной голой ветви на другую и при этом радостно чирикающую. Сейчас она вспорхнет в небо и растворится в молочно-пасмурном мареве, где солнце — будто одинокий кусочек какого-нибудь экзотического фрукта, плавающего в белом йогурте. Он молчит слишком долго, так и застыв с не подпаленной сигаретой в зубах, потому что сердце все еще нещадно бьется о ребра, как дельфин-самоубийца о скалы, но боли, вроде бы, нет. Странно, в виске пульсирует — это кровь стучит, но мигрень не раскалывает ему черепную коробку словно тяжелым молотком, а в животе будто змеи напуганные зашевелились. Ползают, шипят, скользят. Но это почему-то приятно. И он помнит чувство. Все Нейта работа. Снова заставляет ощутить что-то слишком большое для его маленького тела, в которое, конечно же, Вселенная не поместится, да и даже какое-нибудь самое простенькое, самое маленькое созвездие из тех, что освещали небо над Калифорнией в ту ночь, не поместилось бы.
Адлер щелкает зажигалкой, небрежно запиханной в полупустую пачку сигарет, подкуривает, прикрыв дрожащий огонек ладонью, скашивает взгляд на протянутую Нейтом руку, в ту же секунду им отдернутую, и понять не успевает, что произошло. Это очередное “прощай”? Рэйф думает, что слишком часто слышал это слово, но еще чаще произносил его сам. Когда внутри него закипал яростно холодный океан, вытачивающий веками шотландские берега, когда ревел огонь, раскаляющий до красна жадность тяжелую, с позолотой. Бросить меч, поймать чужую ладонь.
Рэйф не раз думал о том, что было бы с ним, поступи он иначе, даже в тот самый момент, когда он принимал решение. Но сомнения только почему-то заставляли его сильнее сжать пальцы на рукояти клинка, сильнее оттолкнуть плечо, на которое можно было опереться. Нейт тянет руку, а Рэйф впивается в нее зубами так, что кровь брызжет. Неудивительно, что сейчас Дрейк ее отдернул прежде, чем он успел бы укусить. Ему это понятно и видно, но легче от осознания как-то совсем не становится.
Рэйфу проще засунуть под кожу крючковатые зубы, вцепиться когтями, чем еще раз услышать это ебанное “прощай”. Чтобы даже дернуться в сторону было невозможно. Ведь у Нейта в руках заряженная пушка, которую Рэйф сам ему дал, проверил патроны, снял с предохранителя и попросил направить себе в голову. А Дрейк или не знал, что с этим делать, или попросту не знал. Но как только Рэйф замечал, как чужие пальцы осознанно или нет ложатся на спусковой крючок, то всегда стрелял первым.
У него всегда хорошо получилось читать людей и вызнавать их истинные намерения, иначе бы он не руководил империей. Когда-то. Но голова Нейта — это его личная немезида. Потому что Нейт сам нихрена не понимает обычно, чего хочет. Рэйфа неопределенность ставит в тупик, он все-таки хочет знать, куда идет, хочет контролировать свои шаги и знать, что когда в следующий раз опустит ногу, то не полетит в бездну. Он не хочет отставать, а потому бежит вперед, берет все в свои руки. И куда это его привело?
— Ты — сомнительная авантюра. Всегда ею был, — у него голос звучит, наверное, слишком серьезно и слишком тихо, как если бы он на самом деле не хотел, чтобы Нейт его услышал, но слова просто рвались из груди и у него не было никакой возможности их там удержать. Впрочем, чувство юмора у Адлера всегда было хуевое. Он скорее огрызался, нежели пытался отшутиться.
Рэйф оглядывается, словно впервые видит это место. Больницу, огражденный кованным забором лесок, скрывающий белое с красным крестом на боку здание. Издалека можно было подумать, что это какой-то исполинский зверь-альбинос прилег отдохнуть среди деревьев, что ему как трава.
Ему кажется, что он кого-то потерял по пути, забыл, наверное, в том самом аэропорту. Если он вернется туда, то встретит ли себя, сидящего в то заполняющемся до отказа, то пустеющим до одного человека, с прикованными к табло вылета и прилета глазами, зале. Но стоит ли туда возвращаться? Ради чего, если сейчас ему все равно помашут весело ручкой и оставят дальше гнить на больничной койке, как тогда. Как в Калифорнии. Он стоит посреди своей комнаты под самой крышей, с пологим потолком и все еще открытым окном. Снова. И внутри все стягивает от... злости? Досады? От чего?
Он пропускает пальцы сквозь растрепавшиеся пряди волос, вслушивается напряженно, пока обжигает никотином легкие и почему-то предусмотрительно выдыхает дым в сторону. Нейту всегда не нравилось, что он курит. Все ли у него нормально? Вопрос как будто бьет его по лицу, бьет под дых, заставляя повалить на землю, и пинает в ребра. Рэйф закусывает щеку изнутри, сглатывает ярость и смотрит волком в чужие глаза, все оставшиеся силы тратит на то, чтобы не развернуться и не уйти. Ты выиграл, Нейт. В этот раз ты выиграл.
— Нет, — он давит в себе желание сбежать и пытается отбиться, хотя на него едва ли нападают, но для Рэйфа это всегда было так. Ему проще сражаться в несуществующих войнах. Он мотает головой мелко и возмущения не скрывает. Эмоции подкатывают к горлу комком. И плевать. Он уже проиграл. Так какая разница? — Ничего не нормально.
Рэйф оглядывается по сторонам нервно, бросает недокуренную сигарету под ноги и топчет уголек (все равно никотин ему уже не помощник), цепляется за холодное предплечье и тянет за собой, подальше от входа в больницу, где то и дело снуют люди. А потом отпускает, отходит на шаг, делает еще один перед, разворачивается, еще один назад, как будто зверь в слишком маленькой клетке, касается пальцами подбородка, дергает плечами, когда усмехается горько над самим собой.
— Ничего не нормально, — повторяет, — и это твоя ебанная вина. Ты, верно, думал, что, вытащив меня сделаешь доброе дело, а? Что ты святой, раз спас жизнь мне? — он выделяет последнее слово, когда снова находит в себе смелость посмотреть в глаза Дрейку, и смотрит исподлобья, чуть прижимая подбородок к груди и тыча пальцем себе в грудь. А потом выдыхает быстро и резко, подняв и тут же опустив руки.
— Мне не нужны никакие “вторые шансы”. Мое место было на том корабле, и ты это знаешь, — замирает на мгновение, но слова уже не подбирает, а просто наслаждается свободным падением. Глубже и глубже в яму, которую он сам для себя вырыл.
— Или это месть? Если да, то получилось. Поздравляю, — он просто хочет понять, еще больше — высказаться наконец, и больше не заставлять себя говорить то, чего не хочется. Рядом с Нейтом у него, в конце концов, никогда это особо не получилось.
— Ты будто самых простых вещей не понимаешь, — врет, это с ним никогда не было просто.
— Почему мы вообще разговариваем? Почему ты здесь? Хочешь убедиться, что я до сих пор хочу твоей крови? Так вот, нет, не хочу. У меня достаточно было времени, чтобы обвинить во всем тебя, себя, кого и что угодно, но сейчас мне плевать, — Рэйф знает, что просто провел себе ножом по горлу этими словами, что снова сорвался, но молчать и делать вид, что ничего не случилось у него сил попросту не было.
- Подпись автора
солдаты удачи. леон кеннеди :: игорь князев :: дауд :: рэйф адлер :: джейк мюллер